Когда деревья были большими, а я, соответственно маленьким, в братском государстве, которого больше не существуют, ибо оно развалилось на два разных (ему повезло несколько больше, чем государству, в котором выпало родиться мне – два все-так меньше, чем пятнадцать), родилась прекрасная незнакомка.
Впервые я увидел ее в … Попрошу тут сдержать смех … Так вот впервые я увидел ЕЕ году так в 1990-м на видио Cliff Em’All небезызвестной американской группы Метелица Metallica в руках небезызвестного Клиффорда Ли Бёртона. Да… Потом я видел ее у Лемми Килмистера (Motorhead), Роджера Гловера (Deep Purple), Глена Хьюза (Deep Purple), Джоя ДеМайо (Manowar), Роджера Уотерса (Pink Floyd) и даже сэра Пола Маккартни. Ну и вообще у многих уважаемых мной людей.
Да, потом, после выхода диска Mercyful Fate «TIme», Шарли Д’Энджело в каком-то своем интервью открыл мне истину, что и он сам и все перечисленные выше благородные доны на самом деле пользовали старшего брата моей возлюбленной по фамилии Rickenbacker, но было уже поздно. Дама сердца уже была определена. И ее имя было Jolana D-Bass.
Впервые я увидел ее вживую в музыкальном магазине в здании Сандунов. Кто помнит Москву начала-середины 90-х в здании знаменитых Сандунов, той части, которая выходит на Неглинку, на третьем этаже располагался музыкальный магазин, а на лестничной площадке между вторым и третьим – «развал» металической музыки и атрибутики, но к делу это не относится.
Она висела там такая… такая… такая… ТАКАЯ … Такая красивая и желанная… Как у Бёртона (кумирище, именно после первого прослушивания Kill Em’All и легендарной Anesthesia я решил стать басистом), Килмистера, Гловера, Хьюза, Макартни, Хансена и иже с ними. Это был 1993 или 94-й год. Еще раз повотрюсь – о том, что существует Рикенбахер (или японцы Greco, тоже выпускавшие инструменты такой формы) я не знал. Мне было 14 лет, и что такое эрекция я уже знал. И хотя, физически у меня, конечно же не встал, могу сказать, что по состоянию на тот момент ни одна девочка не вызывала у меня такого желания и вожделения, как эта Иолана, небрежно подвешенная на крюк за голову грифа. Вы думаете, что после этого, мне бы захотелось какой-то там Rickenbacker? Ха!
Трагедия неразделенной любви заключалась в том, что моя возлюбленная оказалась…. Эээээ… В общем она продавалась. И таких денег, чтобы разделить с ней ложе усилитель у меня не было. Прошло уже столько лет, но я точно помню ценик, который был у той Иоланы. Это был период гайдаровской гиперинфлляции, поэтому ее ценик был также красив, как и она сама – один миллион рублей.
Я ездил на Неглинку чуть ли не каждый день, чтобы полюбоваться ей. Я брал ее в руки. Гладил нежные изгибы ее корпуса, гладкий гриф. Проводил пальцами по натянутым нервам струнам. Она откликалась на мои прикосновения дрожью в теле резонансом древесины и сладким стоном красивым звуком. Вставлял…. Эээээ… Джек в гнездо, а не то, что вы подумали.
Но обладать ей я не мог. Честное слово ездил – экономил на всем, чем можно из своих карманных денег, мыл машины у подъезда, все надеялся, что я смогу. И ездил, чтобы убедиться, что она меня все еще ждет. Только меня… Меня одного… Эх, мечты, мечты.
Frailty, thy name is woman, как сказал некогда один британец. Разумеется, у нее появился принц на белом мерседесе в черной косухе, который и увел ее к себе в гарем. А мне… Мне достался серого цвета беззвучный Урал, который несмотря на все усилия, мне так и не удалось стать удобным и звучать хоть немного. Но не о том речь.
Прошло несколько лет. К третьему курсу института, группы «Марксизм -Спиритизм», «Черные окна» и так и оставшаяся безымянной блэкушная команда, в которых я терзал свой Урал (а в последней еще и голосовые связки), последовательно приказали мне долго жить и заняться чем-нибудь другим. Например учебой в институте, пребывание в котором к тому моменту было под вопросом.
В общем, я отвез «Урал» на дачу и относительно благополучно забыл о мечте стать Виктором Вутеном. Потом были долгие одинадцать лет, за которые я не брал в руки никаких музыкальных инструментов, кроме кружки с пивом, рюмки с водкой и фужера с шампанским (они издают различной степени музыкальности «дзынь!»). Даже акустику из оргалита, которая тоже гнила на чердаке на даче.
Но потом, случилось страшное. Я случайно узнал, что изделие братьих наших меньших, китайцев, стоят в музыкальном магазине, как проездной на метро на три месяца. При этом, они даже звучат, и более удобны, чем Уралы (а я ничего лучше Урала в своих руках к тому моменту не держал на более или менее постоянной основе). И вот однажды, я купил себе такой… Купил гитару, рассудив, что поскольку в группе я играть не собираюсь, то для домашнего музицирования больше подходит шестиструнный товарищ, нежели четырехструнный.
Но… Если ты играл на басу, то это в крови. И спустя пару лет, когда я более или менее восстановил утерянные за одинадцать лет простоя навыки, я понял, что бас мне необходим как воздух. Я обратил свои ясны очи на рынок б.у.-шных инструментов. И в результате приобрел недорогой Washburn Xb120. Но…. Но во время поиска я увидел, как за ту же самую цену была продана моя возлюбленная детства – Иолана.
Кто сказал, что время лечит? Оторвите лжецу его наглый язык. Настоящая любовь не проходит никогда. И я понял, что если я и на этот раз не обрету покой, овладев ей, на этот раз уже по-мужски, а не по отрочески, то я не обрету покой никогда. И стал я прочесывать доски объявлений и форумы в поисках.
Что самое забавное, на этот раз она сама нашла меня. 8 ноября сего года, ровно на следующий день после очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции человек сам предложил мне купить этот инструмент.
Дальше были технические аспекты в виде переписки, согласования, перевода средств, ожидания, поездки на склад Автотрейдинга, куда она приехала из южной части нашей необъятной Родины.
И вот, наконец, вчера я ей овладел. Дрожащими ручками я расписался в грузовой накладной и среднеазиатский товарищ грузчик (таджик? узбек? да какая разница, собственно говоря?) мне выдал завернутый в серый целофан кофр.
Приехав домой, я начал осматривать свое приобретение. Кофр оригинальный, обитый внутри синим бархатом, с двумя отделениями, способных вместить литровую бутылку водки различные нужные вещи вроде кабелей, ремя и т.п.
Голова грифа. На фотографии видно, что инструмент изредка использовали спецназовцы для штурма стен, окон и дверей. Тем не менее, пара не слишком больших и на сразу бросающихся в глаза сколов лишь придают инструменту винтажности, а на характеристики не влияют никак.
Корпус. Бриджевый датчик скрыт под никелированной аркой. Она, конечно существенно уступает (и функционально и эстетически) арке Рика, к тому же, на фотографии это не очень видно, но верхний правый угол (то место на которое опирается рука – второе после эстетического предназначение этой арки) потерт до латуни, из которой он, собственно говоря и сделан. Стандартно ни о чем не говорящий серийный номер, выбитый рядом с колком струны «ми».
Главное преимущество этого инструмента над всеми остальными, выпускавшимися в социалистических странах. У Jolana D-Bass сквозной гриф, что дает ощутимые преимущества в звуке, но об этом позже.
Верхний металлический порожек на двух ножках просто вставляется в гнезда и удерживается струнами. Не знаю – это на всех инструментах или только на этом экземпляре такая особенность? Стандартная шестигранная гайка анкера с дырочками (затягивать и ослаблять анкер очень удобно именно вставив металлический стержень в эти дырочки).
Классический литой бридж с регулировкой высоты струн и регулировкой мензуры для каждой струны. Классическая же «фишка» всех инструментов, выпущенных Jolana – антабка – отвертка. Вроде смотришь – обычная «пуговка» для крепления ремня, а вывинчиваешь – плоская отвертка, подходящая для всего, что связано с инструментом (кроме анкера).
Классическая же антабка на роге (справа) и не менее классчиеская для Jolana проблема (насколько я знаю, как минимум у Jolana Diamant наблюдается та же самая проблема). Пластина, с гнездом джека, укрепленная четырьмя винтами выполнена из какого-то очень уж мягкого металла, в результате чего, рано или поздно на ней появляются заметные вмятины. На этом экземпляре такая мятина хорошо видна в нижней части пластины – сразу под гнездом джека.
Если есть в этом инструменте, что я могу назвать некрасивым, то это однозначно ручки потенциометров. Отливающие фиолетовым (совершенно не в цвет самому инструменту) с кривоватыми цифрами. В общем, мне лично не нравятся родные ручки. Артемий Татьянович говорит «буэээээ!» в отношении чешских дизайнеров, выбиравших именно такие ручки.Но их внешний вид не меняет отношения к инструменту в целом. А вот трехпозиционный переключатель выглядит как раз очень даже. Без особых изысков в виде какого-нибудь уродливого набалдашника из пластика, якобы «для удобства» – простота – залог красоты. Забегая вперед, скажу, что переключение трехпозиционника никак не слышно в звуке подключенного инструмента (чем грешат практически все социалистические инструменты, оборудованные подобным устройством). Никаких щелчков из комбика при переключении.
Датчики залиты парафином (фона действительно не слышно). Но тут очередная недоработка инженеров Иоланы. Высота датчика не регулируется. Он наглухо привинчен к корпусу через резиновую (ну или какую-то подобную прокладку). Подложить под датчик на саморез как на ось хотя-бы пружину (или придумать какой-нибудь иной подъемный механизм) в даелкие 80-е в далекой Чехословакии то ли не догадались, то-ли не захотели догадатьсяя.
Темброблок. Прекрасна видна маркировка родных потенциометров Tesla. Лучшие потенциометры (да и вообще радиодетали) на всем пространстве государств Варшавского блока в 80-х. Несмотря на прошедшее время потенциометры работают как часы.
Подключая инструмент к комбику, я весь дрожал от страху – а вдруг мои отроческие воспоминания о красивом певучем, «серединистом» голосе возлюбленной окажутся неправда, и самый важный параметр любого музыкального инструмента меня разочарует? Возвращаясь опять во времени, я хотел бы отметить, что мне нравилось именно «серединистое» звучание Д-Бас. Возможно, это бюыло связано с качеством оборудования, с которым я в то время сталкивался, и которое на дух не переносило низкие частоты, начиная пердеть, хрюкать и дребежжать. Иолана же на таком оборудовании (все в том же магазине в здании Сандунов, где я на ней играл несколько единственных раз пока ее не продали) за счет приписываемого ей многими минусами звучала по-человечески. При этом, нельзя сказать, что низов у нее совсем нет.
В общем, я не буду расписывать все. Объяснить словами звучание инструмента мне лично достаточно сложно. Вкратце же ее голос оказался именно таким, какого я от нее ожидал – певучим и красивым, если кратко. Да, в основном это середина (для современных басистов, которым надо, чтобы бас давал одни лишь низы, это, наверное, звучит как приговор), но мне именно это и нравится (и нравилось) в ее звуке. Ноты там получаются существенно более читаемыми и звонкими, чем, допустим на том же моем Washburn’е.
Низов, возможно, действительно не хватает, но эту проблему можно решить повесив между гитарой и комбиком эквалайзер. Выжать звучание Music Man’а или Warwick’а из нее, конечно не получится, но «занизить» ее голос вполне по силам. Главное, не вырезать «середину».
Ну и наконец печальное. В то время, когда я переписывался с продавцом этого экземпляра и вопрос по нему оставался все еще не решенным, в Екатеринбурге появилось объявление о продаже чёрного D-Bass‘а. И руководствуясь идеей «хоть один я получу!», я договорился и по нему. А в итоге мне приехали оба.
Про чёрный D-Bass я напишу на странице посвященной ему самому, а здесь отмечу только, что в результате стечения обстоятельств, я был вынужден решать вопрос о продаже одной из этих двух гитар. В результате выбор пал именно на этот бёрстовый экземпляр (по причине того, что он был в лучшем состоянии, со всеми родными деталями, а значит его рыночная цена была выше). А у меня остался только чёрный.
Теперь вот думаю, что со временем, надо будет все-таки вернуть бёрстовый в коллекцию. Для пары.
